Гриндхаус: Доказательство смерти

«Да чего рассказывать… Чего тут рассказывать… Не знаю я, чего рассказывать…»
М. Евдокимов

Да чего рассказывать… Неблагодарное это дело — рассказывать о фильме, снятом Тарантино. Хотя бы потому, что сам толком до конца не понимаешь — о чем рассказываешь…
Но раз уж назвался груздем — куда деваться. Попробую. Как говорится, не обессутьте…

Америка. Хайвей. Кабриолет. Ноги. Педикюр.
Вот такими пятью нехитрыми словами начинается новое произведение самого культового голливудского сумасброда под названием «Доказательство смерти». Две женские ножки, торчащие из кабриолета, под музычку 60-х, с титрами 60-х и даже кинопленку соответствующим образом обработали, чтобы она казалась старой и выцветшей.
Ноги плавно перемещаются в дом и тут мы узнаем, что принадлежат они симпатичной мулатке. И что для мулатки самое любимое дело — болтать босыми ногами, свесив их неважно откуда — из окна автомобиля, со спинки дивана, с оградки в беседке. Мулатка — местная знаменитость, диск-жокей на радио заштатного города Остин и болтать ногами — ее хобби. Такое же, как тусить с подругами и курить травку.
И вот она, удобно устроившись на заднем сиденье автомобиля и привычно высунув напедикюренные ступни наружу, уже едет с подругами как раз курить травку и тусить — на озеро, в кантри-хаус отца одной из двух других девушек. Они разговаривают — в фильмах Тарантино вообще много разговаривают — о мужиках, о той стерве из телека, о ганджубасе, о мужиках. И радостно кричат, когда по дороге им встречается очередной рекламный щит с изображением ногастой мулатки — она ведь знаменитость, помните?
И вот он, бар, где все друг друга знают. Где бармен уже давно не видит ничего дурного в том, чтобы выпить с посетителями, где одинокая скучающая у стойки блондинка оказывается одноклассницей почти всех, кто бухает и вообще весело проводит время вокруг.
«Почти» — потому что она не знает этого старательно молодящегося ковбоя предпенсионных лет, с аппетитом поедающего пиццу. У ковбоя прическа по последней моде 60-х, куртка оттуда же и вообще он был бы — вылитый Элвис, когда б не шрам через всю левую щеку. Но даже со шрамом и морщинками он — вполне ничего… Не то, чтобы за него хотелось замуж — но для «подвезти до дома» он — весьма и весьма.
Блондинка томно вздыхает. Тут же перед ней шлепаются ключи от машины.
— Добрый вечер. Разрешите представиться, я — Каскадер Майк. Я вижу, вам надо домой, но некому вас отвезти… — ковбой словно прочитал ее мысли.
— Если только отвезти! — старательно строит из себя школьницу блондинка. — Но как ты поведешь машину пьяный?
— Я почти никогда не пью. — определенно, Каскадер Майк ей начинал нравиться. — Мне это незачем. В жизни полно других удовольствий, помимо алкоголя.
— Даже в баре? А что тогда делать в баре?
— Особенно в баре! В баре можно делать что угодно — вкусно кушать, дымно курить, танцевать вприсядку, шлюх мутить… Алкоголь — это смазка для слабаков, настоящим крутым перцам он не нужен!
Всё. Блондинка сражена и настраивается на отличное продолжения враз переставшего быть томным вечера. Она с трудом дожидается закрытия бара и радостно плюхается на пассажирское сиденье. Ее не смущает даже то, что сиденья как такового нет — вместо него прям в пол под честное слово вмонтирована табуретка на одной ноге. От водительского и задних кресел табуретку отделяет надежное бронестекло.
— Не парься, крошка. — ковбой по-прежнему уверен в себе и неотразим. — Это же машина Каскадера Майка! Тут все оборудовано так, чтобы можно было снимать трюк изнутри. Сюда, вместо табуретки, крепится камера. А стекло — дык радуйся, зато в пути приставать не буду!
Последний аргумент перевесил остатки зарождавшихся страхов. Дверь захлопнулась, машина плавно тронулась до перекрестка.
— Ну, крошка, куда теперь? Налево или направо?
— Налево, я живу вон там…
— Ах, как жаль…
— А что такое?
— Видишь ли… — Майк вздохнул и закурил. — Могло случиться так, что твой дом был бы справа, шансы — 50 на 50. Тогда бы ты просто начала нервничать немного позже…
— А теперь? — мажорное настроение у девушки враз слетело.
— А теперь, крошка, начинай нервничать сейчас. Нервничай покрупному, потому что нам — направо.
И дальше — море кровищи…

Не знаю, чего рассказывать… Тарантино — это Тарантино и если кто-нибудь ожидал от него серьезной детективной истории про маньяков а-ля «Зодиак» — это наивно. Поэтому ждем заранее кучу несостыковок, недоговоренностей, ложных версий и ложных ходов, смотря фильм с одной только целью — понять, что будет дальше, чем закончится повествование… И, досмотрев, пару секунд просто посидеть так, тупо глядя в экран, раскрыв рот, а потом спросив себя «Это чо ваще было только что?».
Вот, к примеру, шрам на лице Каскадера Майка… В любом другом фильме у этого шрама была бы своя история, своя пятиминутка, на нем был бы сделан свой акцент, а здесь… Здесь я всерьез подозреваю, что единственная причина, по которой он вообще появился на щеке Курта Рассела — это «А чтоб потом спросили — „А нафига он нужен?“.».
И так далее, и тому подобное. Мы никогда, к примеру, не узнаем, почему Каскадер стал таким, каким стал и сколько на его счету трупов — потому что режиссеру это совершенно неважно. Мы не увидим, что стало с подружкой двух каскадерш, оставленной ими в залог деревенскому увальню самого психопатического вида. Мы не поймем, почему это кино вообще называется «Доказательство смерти», а не, к примеру, «Сарынь на кичку, елова шишка». Мы не… В общем, вы поняли.
Единственное, что мы узнаем — так то, что события фильма разворачиваются в наше время. Да и то, узнаем мы об этом минуте на тридцатой, когда мулатка потащит из сумки мобильник. Зачем было стилизовывать все предыдущие полчаса под прошлый век, само собой, тоже нихуя не понятно…
Что это было? Это было тарантино. С маленькой буквы — потому что это давно уже не фамилия, а стиль.
И если вы не знаете, не любите этот стиль — лучше не смотрите «Доказательство смерти». Посмотрите лучше «Джэн Эйр».

Оценка фильма: 8/10
Стоит ли смотреть: Ага!